Дело об удачливом проигравшем [= Дело о счастливом неудачнике; Убийство через посредника ] - Эрл Стенли Гарднер

– Я считаю, что господин заместитель окружного прокурораправ, мистер Мейсон, – заметил судья Кадвелл. – Суд желает оставаться справедливыми бесстрастным. Вы не имеете права представлять в качестве доказательстваразговор свидетельницы с лицом, не являющимся обвиняемым. Однако суд разрешаетзадавать вам вопросы касательно того разговора, о котором ее допрашивал мистерФаррис.

– У меня больше нет вопросов, – объявил Мейсон.

– Я приглашаю миссис Гатри Балфур для дачи свидетельскихпоказаний, – вызвал Роджер Фаррис.

Пока миссис Балфур направлялась вперед со своего места взале суда, Пол Дрейк подошел к заграждению, отведенному для адвокатов, ивстретился глазами с Мейсоном. Он протянул ему листок бумаги и прошептал:

– Это заверенная фотокопия заявления Гатри Балфура на выдачуводительского удостоверения.

Мейсон кивнул, развернул лист, взглянул на него один раз,потом еще раз и свернул его.

Дорла Балфур со стройной фигурой и выразительными каримиглазами произвела большое впечатление на присяжных. Несколько подавленноенастроение миссис Балфур показывало, что ее естественная жизнерадостностьнесколько приглушается из почтения к серьезности ситуации. Она с самого началапонравилась присяжным.

Она продиктовала секретарю суда свое полное имя и адрес,удобно устроилась в кресле, предназначенном для свидетелей, элегантноопустившись в него, подняла ресницы и посмотрела вначале на заместителяокружного прокурора, затем на присяжных, а потом снова опустила ресницы.

В этот момент в зале суда послышался какой-то шум инапоминающий медведя-гризли окружной прокурор Гамильтон Бергер стремительновлетел в зал.

Требовалось лишь раз взглянуть на его самодовольное,победное выражение лица, как становилось ясно, что до него донеслись слухи ополном замешательстве и растерянности Перри Мейсона. Окружной прокурорспециально пришел, чтобы лично участвовать в полном разгроме противника.

Ему много раз доводилось видеть, как Мейсон с поражающейнаходчивостью и изобретательностью выкручивался из казавшихся безнадежнымиситуаций. На этот раз Гамильтон Бергер, перед тем как появиться в зале суда,подождал, пока Мейсон не использовал все свои стрелы. Всем стало очевидно, чтоДорла Балфур будет последним свидетелем и Мейсона вынудят принять какое-торешение. Или он отправит обвиняемого в место дачи показаний, или нет. Еслиотправит и рассказ обвиняемого совпадет с версией, представленной БаннеромБолесом, то у обвиняемого есть неплохой шанс показать, что он убил в целяхсамообороны. Однако в таком случае Мейсон рискует признаться внепрофессиональном поведении и быть обвиненным в попытке сокрытиядоказательств, переданных ему Болесом. Если рассказ обвиняемого будетотличаться от показаний Болеса, то нет и одного шанса из ста, что присяжные емуповерят.

Фаррис, очевидно, старался предстать в лучшем свете передсвоим шефом. Он задал миссис Балфур свой первый вопрос:

– Миссис Балфур, вы помните вечер девятнадцатого сентябрятекущего года?

– Очень хорошо, – ответила она.

– Вы разговаривали в тот день с обвиняемым?

– Да, сэр.

– Когда?

– Вечером.

– Где?

– На вечеринке, устроенной миссис Ингл в честь моего мужа.

– Это было что-то типа прощальной вечеринки?

– Да, сэр.

– В тот вечер ваш муж сел на поезд?

– Да, сэр.

– И вы тоже сели на тот же поезд?

– Да, сэр. Изначально планировалось, что я провожу мужа доПасадены. Но в последний момент он попросил меня проехать с ним до конечногопункта.

– Это не имеет значения, – сказал Роджер Фаррис. – Я простопытаюсь установить время и место разговора. Кто присутствовал при вашемразговоре?

– С обвиняемым?

– Да.

– Только он и я. То есть вокруг находились и другие люди, ноон отвел меня в сторону.

– И что он вам сказал?

– Он признался, что набрал долгов, играя в карты, и что онне мог позволить себе уклониться от их уплаты. Он завяз достаточно глубоко, иему нужно отдать деньги, или он окажется в опасном положении. Ему ужепригрозили, что придет человек за деньгами – наемный бандит, головорез, которыйизобьет его до полусмерти. Одним словом, ему требовались деньги.

– Он просил денег у вас лично?

– Нет. Он просил меня заступиться за него перед моим мужем,когда мы поедем на поезде, и уговорить мужа предоставить обвиняемому двадцатьтысяч долларов.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулсяРоджер Фаррис к Мейсону.

– И вы обратились к вашему мужу с подобной просьбой, когдасели на поезд? – спросил Мейсон.

– Не тогда. Позднее.

– Насколько позднее?

– Понимаете, мистер Мейсон, предполагалось, что я сойду споезда в Пасадене, но в последний момент Гатри попросил меня и дальше поехатьвместе с ним. Он признался, что чувствует себя как-то неуютно, что у негопредчувствие, что что-то должно случиться. В общем, он попросил меня не сходитьс поезда.

– Вы так и сделали?

– Я возражаю. Это несущественно, недопустимо в качестведоказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется недолжным образом. Это никак не относится к разговору, по которому давалапоказания свидетельница. Мы с радостью предоставим мистеру Мейсону возможностьдопросить эту свидетельницу касательно всех фактов, связанных с разговором собвиняемым. Но любой разговор, который в дальнейшем имел место между этойсвидетельницей и ее мужем, является несущественным, недопустимым в качестведоказательства и не имеющим отношения к делу.

– Возражение принимается, – постановил судья Кадвелл.

– А вы фактически сошли с поезда в Пасадене? – спросилМейсон.

– Я возражаю. Это несущественно, недопустимо в качестведоказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется недолжным образом.

– Я разрешаю этот вопрос, – заявил судья Кадвелл. – Янамерен предоставить защите все возможности для подробного перекрестногодопроса. Вопрос о том, что свидетельница говорила своему мужу, – это одно, нообстоятельства, окружающие разговор, допустимо представить. Отвечайте.

– Конечно, нет! – воскликнула миссис Балфур.

– Разве вы в тот вечер не были в мотеле «Берлога»?

– О, ваша честь, – запротестовал Роджер Фаррис. – Цельзадаваемых вопросов вполне очевидна. Это попытка запутать рассматриваемые аспекты.Это также клевета на свидетельницу. Не имеет значения то, что она делала. Онадавала показания только касательно одного разговора.